Ольга Седакова - Предисловие к стихотворению «Письмо» | Текст песни

• Тексты песен
• Ольга Седакова
• Предисловие к стихотворению «Письмо»

«Оно посвящено уже покойному английскому профессору богословия Доналду Николлу, с которым мы подружились, когда я жила в Англии: по приглашению университета я там была гостящим преподающим поэтом. И Доналд занимался все последние годы историей церкви в России в двадцатом веке и написал книгу “Триумфы духа в России” двадцатого века. Имея в виду под этими триумфами как раз не то, что обычно имеется в виду в миру (“триумф” — “победитель”), — он написал о тех, кого уничтожили, о тех, кто не отреклись: в том, что они не отреклись, когда это было предельно трудно, он и видел триумфы духа. Это было для меня уроком: его любовь, его почтение к нашей истории двадцатого века, — потому что я скорее склонна была всегда видеть ее как историю позора, предательства, такого общенародного отступничества. Он не располагал большими материалами, он никогда не был в России, у него не было доступа к архивам: он брал материалы из того, что уже было опубликовано, но его так поражали эти отдельные судьбы, что он говорил, что нескольких таких мучеников для прославления народа более чем достаточно».

ПИСЬМО

To: Professor Donald Nicholl
‘Rostherne’, Common Lane, Cheshire, UK

Здесь, где Вы так и не побывали, Доналд,
в этой стране,
которую Вы так любили
и от которой у нас
ноет уже не сердце, а что-то попроще,
в нашей невыносимой стране
я вспоминаю Ваш дом
на Общей Лужайке,
простой и достойный дом рабочего человека
и Дороти с чаем на подносе
и светлую Вашу кончину.

Святая Русь, Вы говорили,
Китежский град,
где Преподобный делит хлеб с медведем,
где пасхальный Серафим
говорит: Здравствуй, радость моя!
и от его улыбки
загорается звездами дневное небо,
где каторжные молятся за своих конвойных...

Теперь, быть может, они Вас встречают, Доналд:
как же они не встретят того, кто так им поверил,
Серафим и Преподобный и те, с Колымы и Магадана,
чьи имена неизвестны и чьи лица,
как Вы говорили,
сложатся в лик Святого Духа.

Доналд,
сердце мое жестоко,
как земля, по которой прокатили тяжелые танки,
если что на такой взойдет, то не скоро,
лет через двести.

Ваши слова
о том,
что всё устремляется к неотвратимому миру,
как река к океану,
что всё
изменится и простится,
впадая в общую неизмеримую воду,
в бездну милосердия,
о которой мы знаем, –

Ваши слова не проникнут в него глубоко.
Убитой земле
нечем принять и выхаживать семя.

Вот некрасивое страданье,
о котором Вы спрашивали меня
с прямотой человека, привыкшего молиться.
Не зло, не обида, Доналд,
это всё довольно легко проходит...

Но здесь
нашей поздней ненастной осенью,
исполненной жалости и согласья,
безумной жалости и безумного согласья,
я вспоминаю Вас
и на другом языке Вашим голосом произносимое слышу
о пасхальном Серафиме,
о Преподобном и его медведе,
о соловецкой молитве,
о шумящей, как северное море,
бездне милосердия.